Андрей Петрович Ершов
Андрей Петрович Ершов (1931–1988) — известнейший ученый в области информатики, как и многие из его поколения, занялся вычислительным делом почти случайно.
Родился в 1931. Осенью 1949 зачислен на физико-технический факультет Московского университета им. Ломоносова. Заметим, впрочем, что “зачислен” — слишком просто сказано. Чтобы стать студентом такого престижного факультета, надо было пройти три тура вступительных экзаменов, предназначенных для того, чтобы выделить наиболее ярких и одаренных абитуриентов. Позднее Ершов скажет, что при поступлении им более двигал не столько интерес к ядерной физике, сколько желание преодолеть невероятные трудности этого жесткого отбора. Вскоре, однако, судьба в лице сталинистской паранойи состроила отвратительную гримасу и распорядилась по-своему: факультет подлежал преобразованию в отдельный Физико-технический институт, студенты которого должны были быть не только исключительно талантливыми, но и абсолютно надежными. По тем временам Ершов, детство которого прошло на захваченной немцами во время Второй мировой войны советской территории, был человеком, прошедшим период нацистской оккупации, и не мог считаться полностью надежным. Поэтому в 1950 он был переведен на математический факультет университета, где независимо мыслящий математик С. Соболев открывал новую кафедру вычислительной математики, куда и был принят Ершов.
Соболев, сотрудничавший также и с Институтом атомной энергии, участвовал в проекте по созданию первых советских вычислительных машин, однако бульшая часть его работы была засекречена, и лишь немногое было доступно для гораздо более свободной университетской публики. А вычислительная математика по-прежнему ограничивалась численными схемами, математическими таблицами да щелканьем электромеханических счетных машин. Ситуация несколько изменилась в 1952 г., когда молодой профессор А. А. Ляпунов пришел в соболевскую группу и ввел курс обучения основам программирования на ЭВМ. Для Ершова, с его склонностью бросать интеллектуальный вызов, ляпуновская символика программирования, полная запрещающих знаков и мучительных условностей, должна была показаться как раз райски привлекательной. Тесное сотрудничество Ляпунова и Ершова длилось более десятилетия, вплоть до их совместного переезда в новосибирский Академгородок, где их пути постепенно разошлись: Ляпунов основал кафедру в университете, а Ершов предпочел работу в Вычислительном центре Сибирского отделения АН СССР, возглавляемом Г. И. Марчуком — блестящим специалистом в области численного анализа (будущим заместителем премьер-министра СССР и президентом АН СССР). В Вычислительном центре Ершов был руководителем Отделения информатики.
Другим мощным источником компьютерного образования и развития для Ершова был проект “гражданских” компьютеров С. Лебедева, начатый в Киеве, а затем продолженный в Москве, в специально созданном Институте вычислительных машин. Лабораторию Лебедева часто посещал Ляпунов, очень заинтересованный этим проектом. Именно для лебедевских машин БЭСМ и СТРЕЛА в конце 50-х годов Ершов начал разработку своей “программирующей программы” — так называлась тогда в советской терминологии комбинация языка и транслятора.
Окончив в 1954 Московский университет (это был первый выпуск программистов с университетским образованием), Ершов до 1960 работал в Москве. В 1958 он был направлен в Англию на Теддингтонскую конференцию по механизации мыслительных процессов. Это было его первое путешествие за границу. Именно там он встретился с еще одним дебютантом на международной компьютерной сцене — Джоном МакКарти. С годами эта встреча переросла в дружбу и сотрудничество, практически немыслимые в годы холодной войны. Для поколения, рожденного после того, как самолет Гэри Пауэрса U-2 был сбит в самом центре русской земли, может показаться весьма будничным то, что МакКарти посетил Ершова в Новосибирске в 1965 году; на самом деле он был первым западным визитером, которому было позволено приехать. Спустя три года МакКарти провел там два месяца, обучая и общаясь со студентами и преподавателями. Ершов, однако же, не получил разрешения принять ответное приглашение провести семестр в Стэнфордском университете.
Даже несмотря на то, что Ершов ездил на Запад довольно часто и был в дружбе со многими именитыми учеными, практически всю жизнь ему приходилось получать выездную визу для каждой поездки, причем он никогда не был уверен, что ее получит. Ему никогда не было дозволено выехать для работы в каком-нибудь зарубежном университете. Его заграничные командировки всегда были кратковременными и вследствие этого до отказа заполнеными встречами, беседами, семинарами, экскурсиями — в стиле, характерном для тех людей, которые никогда не знают, придется ли им когда-нибудь еще получить такую же возможность.
Ершов активнейшим образом поддерживал международный научный обмен и сотрудничество. Он постоянно участвовал в различных комитетах и конференциях IFIP, являлся редактором международных журналов “Acta Informatica” и “Information Processing Letters”, организовывал многочисленные международные конференции в Новосибирске и других регионах Советского Союза. Выступая как консультант в нескольких советских издательствах, Ершов инициировал (и часто редактировал) большое число русских переводов западных книг по информатике. Установление и развитие личных и профессиональных связей между иностранными учеными и их советскими коллегами было целью, которой Ершов посвятил значительную часть своей завидной энергии.
Осуществив две крупнейших разработки трансляторов — АЛЬФА и БЕТА,— Ершов у себя на родине завоевал репутацию ведущего специалиста в области программного обеспечения. АЛЬФА — это оптимизирующий компилятор для языка типа Алгол. (Его окончательная версия, АЛЬФА-6, до сих пор в ходу.) БЕТА — это гигантская (как у героев Рабле) многоязыковая среда с удивительно элегантной внутренней конструкцией. Ершов очень активно занимался созданием операционной системы коллективного пользования АИСТ-0, а также множеством других практических программных проектов, включая впечатляющую своей проработанностью издательскую систему МРАМОР, выполненную по заказу крупнейшей советской ежедневной газеты “Правда”.
Ершов весьма плодотворно трудился как ученый-исследователь, его интересы простирались от искусственного интеллекта до смешанных вычислений (частичных вычислений и трансформационного программирования); что касается последнего, то здесь он снискал международное признание. Его пионерские работы по компиляции с минимальной памятью и по теории программирования (схемы Янова — Ершова) несколько меньше известны в западных странах, однако по достоинству оценены экспертами. В 1985 году он применил новый подход к семантике программы, в соответствии с которым фундаментальные понятия программы должны определяться лексиконом программы — постоянно растущим структурированным набором нетривиальных фактов о предметной области программы (объектах), представленным в формальном виде.
Ершов был признанным лидером в области компьютерного программирования в Советском Союзе. Он был первым программистом, получившим престижную премию имени Крылова в области математики и ставшим членом-корреспондентом АН СССР в 1970, а в 1980 — ее действительным членом. Наконец, Ершов был избран председателем Научного совета по кибернетике при Академии наук — верховного советского органа в области информатики. И он разумно использовал свои влиятельные позиции.
Еще в 1972 г. профессор Ф. Л. Бауэр из Мюнхена написал книжку для детей ”Andrei und das Untier“ — введение в информатику, очаровательно иллюстрированную рисунками в стиле граффитти, выполненными на основе набросков сына Ершова Василия. Выбор имени главного персонажа книги и места действия — в городе “на полпути между Томском и Омском”, двумя сибирскими городами, оказался пророческим.
Полностью сознавая социальные последствия использования компьютеров и культурное значение программирования (он называл его “второй грамотностью”), Ершов был неутомимым борцом за школьную информатику, за введение курса “Основы вычислительной техники и обработки информации” в доуниверситетское обучение. Самостоятельно (и в соавторстве с другими) он писал школьные учебные планы и учебники, обеспечивал средствами летние компьютерные школы, заведовал учебной телевизионной программой по информатике, “выбивал” компьютеры для школ, читал лекции об опасности компьютерной безграмотности как на общественном, так и на правительственном уровне, вплоть до, кажется, успешной встречи с тогдашним Президентом Горбачевым.
Ершов всецело одобрял раскрепощающую силу персональных компьютеров. Его страстное желание компьютеризировать школу преследовало двойную цель: развить в молодых людях интеллектуальный дар программирования и обогатить их мощью информационной обработки. Трудно переоценить значение этой деятельности, особенно если вспомнить, что эта кампания проводилась в стране, где доступ к простым копировальным машинам был строго ограничен и сурово контролировался.
Взгляды Ершова на программирование, выраженные в серии очерков, начатой в 1972 г. статьей “О человеческом и эстетическом факторах в программировании”, привлекли широкое внимание во всем мире. Описывая свою профессию, Ершов говорил:
“...Программист должен обладать способностью первоклассного математика к абстракции и логическому мышлению в сочетании с эдисоновским талантом сооружать все что угодно из нуля и единицы. Он должен сочетать аккуратность бухгалтера с проницательностью разведчика, фантазию автора детективных романов с трезвой практичностью экономиста. А кроме того, программист должен иметь вкус к коллективной работе, понимать интересы пользователя и многое другое.
...Машина, снабженная программой, ведет себя разумно. В этот кульминационный момент программист, по существу, представляет троицу. Он ощущает себя отцом — как создатель программы, сыном — как брат машины, выполняющей программу, и носителем святого духа — как тот, кто вложил жизнь в сочетание программы и машины”.
Типичный представитель русской интеллигенции, Ершов был решительно чужд технократии. Он бесконечно любил книги, постоянно читал на русском и английском, с легкостью приводил длинные цитаты из Пушкина и Шекспира, Евтушенко и Киплинга. В 50 лет Ершов сильно увлекся поэзией, вначале — как переводчик с английского, а затем — и как автор. Его стихи — выдержанные в классическом стиле и изобилующие красивыми оборотами — глубоко волнующи по силе внутреннего напряжения и обеспокоенности созидающего разума ученого. Вот две характерные выдержки из стихотворений Ершова:
Я знанье добывал из потаенных мест,
Чтоб человек был жив не только хлебом,
Но сам не ведаю, неся свой тяжкий крест:
Распнут меня иль вознесут на небо.
Что лучше —
задать самому себе
миллион вопросов
Или ответить на один,
но заданный другими?
В последние годы жизни Ершов вел неравный бой с неизлечимой болезнью. Активный до последнего вздоха как на научном, так и на политическом поприще, Андрей Петрович умер 8 декабря 1988. По нему скорбит и Восток, и Запад.
